Темное царство
Oct. 25th, 2012 12:18 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
sandy_catБыли в театре, смотрели «Грозу».
Очень любопытная постановка, в которой символизм кое-где подменяет авторский текст. Островский очень современен, и, как мне кажется, с большим запасом прочности выдерживает режиссерские эксперименты. Пьеса обретает новые смыслы и новые краски. К примеру, обитатели городка, все до единого щеголяют в громадных резиновых сапогах, то ли чтобы сподручней было шлепать по местному чернозему, то ли чтобы уберечься от электричества, которое щедрой рукой несет в массы местный диссидент/революционер Кулигин. Страшная Кабаниха, которой пугали советских школьников, трудолюбиво ремонтирует обветшавшее темное царство. А Катерина с Варварой, появляющиеся на сцене в старинных русских нарядах, скидывают их при первой же возможности – впрочем, и сама Кабаниха с удовольствием избавляется от сарафана и душегрейки, и чувствуется, что она порядком устала поддерживать образцовый порядок.
Происходящее увлекает еще и потому, что мне довелось жить в том же городе, где Островский писал свои пьесы. И по слухам, большинство его героев были «списаны» с реальных людей, и как-то очень верится этим слухам. Особенно когда видишь, что, в принципе, с тех самых пор мало что поменялось.
Что касается постановки, то я никак не могу оценить ее однозначно. Некоторые моменты решены просто гениально (грозовое небо, знаменитый монолог), некоторые попроще, а финал (не совсем такой, как у автора) вогнал меня в ступор в том месте, где должен бы быть катарсис. В результате я очнулась, когда актеры уже вышли на поклон.
«Гроза» - пьеса концептуальная, и решать ее (как задачу) можно самыми разными способами. Можно прочесть ее как историю самодурства и тирании, можно как трагедию о недозволенной любви, можно как картину нравов.
Пожалуй, нынешняя трактовка ближе именно к картине нравов. Потому что никакого персонифицированного самодурства вроде бы и нет. Марфа Игнатьевна, конечно, не самая приятная женщина, но доски она пилит с большим рвением, чем своих домашних, которые, по правде сказать, заслуживают хорошей порки. Что сын, мечтающий только о выпивке с задушевным приятелем, что невестка, надувающаяся по любому поводу, что дочь, которая вообще никого ни в грош не ставит. Другой тиран, Савел Прокофьич, тоже в каких-то вопиющих злодействах не замечен, а его бездельник-племянник мог бы уж и какое-нибудь занятие себя подыскать.
Что касается недозволенной любви, то какие-то уж больно путанные у этих влюбленных чувства. Катерина не менее инфантильна, чем ее непутевый муженек, и тянется к Борису, как мне кажется, только потому, что он «не отсюда», чужак. Она и сама «не отсюда», и ее воспоминания о жизни в родительском доме фантастичны и нереальны. Что касается Бориса, похоже, он до самого последнего момента не понимал, во что ввязался. Их жаль, конечно, но жаль скорей как символы наивности и чистоты, нежели как реальных людей со своей правдой.
А вот картина нравов – это гораздо интереснее. Не зря философ и умница Кулигин, вокруг которого, собственно, все и вертится, в буквальном смысле слова «запускающий» действие в начале, и завершающий его своей эпической гибелью в финале, не зря он говорит Борису: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!». А на предложение написать стихи отвечает: «Как можно, сударь! Съедят, живого проглотят». Значит не только Кабанова или Дикой, хотя формально они и правят бал, но каждый обитатель здешних мест им под стать. Вот поэтому и потянулись друг к другу Катерина с Борисом, чтобы хоть ненадолго вырваться из вязкой обыденной жизни, забыться, помечтать.
Но именно за мечты нужно расплачиваться по самому большому счету. Поэтому гибнет не только героиня, гибнет и гений Кулигин, убеждавший земляков, что гроза – это всего лишь электричество, а не воплощение рока.
А ведь так весело все начиналось, зрители не раз и не два получали возможность посмеяться, а то и провести параллели с днем сегодняшним. Но финал расставил все точки в нужных местах – гроза унесла сразу две жизни, уничтожив любовь и науку, чтобы ни один луч света не озарил это темное царство, чтобы уж наверняка.
Сцены из спектакля
Актеры в нашем театре замечательные.
Очень любопытная постановка, в которой символизм кое-где подменяет авторский текст. Островский очень современен, и, как мне кажется, с большим запасом прочности выдерживает режиссерские эксперименты. Пьеса обретает новые смыслы и новые краски. К примеру, обитатели городка, все до единого щеголяют в громадных резиновых сапогах, то ли чтобы сподручней было шлепать по местному чернозему, то ли чтобы уберечься от электричества, которое щедрой рукой несет в массы местный диссидент/революционер Кулигин. Страшная Кабаниха, которой пугали советских школьников, трудолюбиво ремонтирует обветшавшее темное царство. А Катерина с Варварой, появляющиеся на сцене в старинных русских нарядах, скидывают их при первой же возможности – впрочем, и сама Кабаниха с удовольствием избавляется от сарафана и душегрейки, и чувствуется, что она порядком устала поддерживать образцовый порядок.
Происходящее увлекает еще и потому, что мне довелось жить в том же городе, где Островский писал свои пьесы. И по слухам, большинство его героев были «списаны» с реальных людей, и как-то очень верится этим слухам. Особенно когда видишь, что, в принципе, с тех самых пор мало что поменялось.
Что касается постановки, то я никак не могу оценить ее однозначно. Некоторые моменты решены просто гениально (грозовое небо, знаменитый монолог), некоторые попроще, а финал (не совсем такой, как у автора) вогнал меня в ступор в том месте, где должен бы быть катарсис. В результате я очнулась, когда актеры уже вышли на поклон.
«Гроза» - пьеса концептуальная, и решать ее (как задачу) можно самыми разными способами. Можно прочесть ее как историю самодурства и тирании, можно как трагедию о недозволенной любви, можно как картину нравов.
Пожалуй, нынешняя трактовка ближе именно к картине нравов. Потому что никакого персонифицированного самодурства вроде бы и нет. Марфа Игнатьевна, конечно, не самая приятная женщина, но доски она пилит с большим рвением, чем своих домашних, которые, по правде сказать, заслуживают хорошей порки. Что сын, мечтающий только о выпивке с задушевным приятелем, что невестка, надувающаяся по любому поводу, что дочь, которая вообще никого ни в грош не ставит. Другой тиран, Савел Прокофьич, тоже в каких-то вопиющих злодействах не замечен, а его бездельник-племянник мог бы уж и какое-нибудь занятие себя подыскать.
Что касается недозволенной любви, то какие-то уж больно путанные у этих влюбленных чувства. Катерина не менее инфантильна, чем ее непутевый муженек, и тянется к Борису, как мне кажется, только потому, что он «не отсюда», чужак. Она и сама «не отсюда», и ее воспоминания о жизни в родительском доме фантастичны и нереальны. Что касается Бориса, похоже, он до самого последнего момента не понимал, во что ввязался. Их жаль, конечно, но жаль скорей как символы наивности и чистоты, нежели как реальных людей со своей правдой.
А вот картина нравов – это гораздо интереснее. Не зря философ и умница Кулигин, вокруг которого, собственно, все и вертится, в буквальном смысле слова «запускающий» действие в начале, и завершающий его своей эпической гибелью в финале, не зря он говорит Борису: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!». А на предложение написать стихи отвечает: «Как можно, сударь! Съедят, живого проглотят». Значит не только Кабанова или Дикой, хотя формально они и правят бал, но каждый обитатель здешних мест им под стать. Вот поэтому и потянулись друг к другу Катерина с Борисом, чтобы хоть ненадолго вырваться из вязкой обыденной жизни, забыться, помечтать.
Но именно за мечты нужно расплачиваться по самому большому счету. Поэтому гибнет не только героиня, гибнет и гений Кулигин, убеждавший земляков, что гроза – это всего лишь электричество, а не воплощение рока.
А ведь так весело все начиналось, зрители не раз и не два получали возможность посмеяться, а то и провести параллели с днем сегодняшним. Но финал расставил все точки в нужных местах – гроза унесла сразу две жизни, уничтожив любовь и науку, чтобы ни один луч света не озарил это темное царство, чтобы уж наверняка.
Сцены из спектакля
Актеры в нашем театре замечательные.
