![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Д. Быков "Июнь"
И труднообъяснимое разочарование, а вместе с тем и облегчение висело в воздухе, слышалось в шорохе таянья, в капели, в далеком трамвайном звоне. Так, наверное, расставались бы измучившие друг друга анархист и кокаинистка, которые встретились ненадолго в двадцать втором — бац, он уже учитель в школе-коммуне, а она секретарша в иностранном отделе. И непонятно, было ли что-то, и с ними ли было. А главное, непонятно, что же такое случилось. Обещали вроде всемирный переворот, а тоже не вышло. Все то же самое, только труба пониже, дым пожиже и евреев побольше.
И такое примирение было в этом разочаровании, такая тихая, кроткая, несколько животная радость от того, что затевалось нечто великое и ужасное, а вот не случилось, — что Миша почувствовал вдруг предательское щипание в носу. На острове Ифалук есть порядка тридцати эмоций, которых не знают обычные люди: например, фаго, смесь нежности и жалости, или кхер — радость, смешанная с яростью; и вот специфические, нигде больше не бывающие эмоции есть, наверное, везде, — скажем, горькая американская радость, описанная у Дос Пассоса и всех остальных, проистекающая от того, что карьеру ты сделал, а душу потерял. А российская весна, бледная, слабая, после ледяной бесчеловечности зимы, обещавшей всем полное расчеловечивание, была ужасным, если вдуматься, сочетанием рабской радости, что опять выжили, и слезливого разочарования от того, что опять ничего не получилось. Ведь даже война была бы выходом из тупика, а теперь — обрушился опять сладкий, родной тупик. Вот все и вернулись на круги, и солнце грело, и Валя мило щурилась, и только далеко, на окраине зрения, бессмысленно убивали друг друга ненужные итальянцы и греки.
Сумбурный предвоенный роман с несколькими обрывающимися сюжетными линиями. Вот хорошо пишет Дмитрий Львович - но такую порой ахинею, что даже не знаю. И ведь кажется, прекрасно бы у него получилось стилизовать свое произведение под аутентичное - но нет. Мало того, что параллели с современностью выпирают так навязчиво, что чувствуется - ради них все и писалось. Но лексика современная! Вот это раздражало сильно. Хотя шок от опознания героев второй части искупил многое.
Иэн Макьюэн "В скорлупе"
Современный Гамлет еще не родился, а его мать и дядя уже замыслили убийство отца. Аллегория довольно прозрачна - ты беспомощен перед лицом надвигающейся катастрофы, и бесконечный монолог - лишь способ не сойти с ума.
Энди Вейр "Артемида"
Марсианские приключения в свое время вышли весьма захватывающими, но вот с Луной, как мне кажется, не сложилось. Возможно, дело в мерисьюшности героини, да и в общей неправдоподобности сюжета тоже. Еще не дочитала, но как-то и не очень интересно. Написано откровенно слабо. Разве что детишкам, в качестве научно-популярного пособия.
И труднообъяснимое разочарование, а вместе с тем и облегчение висело в воздухе, слышалось в шорохе таянья, в капели, в далеком трамвайном звоне. Так, наверное, расставались бы измучившие друг друга анархист и кокаинистка, которые встретились ненадолго в двадцать втором — бац, он уже учитель в школе-коммуне, а она секретарша в иностранном отделе. И непонятно, было ли что-то, и с ними ли было. А главное, непонятно, что же такое случилось. Обещали вроде всемирный переворот, а тоже не вышло. Все то же самое, только труба пониже, дым пожиже и евреев побольше.
И такое примирение было в этом разочаровании, такая тихая, кроткая, несколько животная радость от того, что затевалось нечто великое и ужасное, а вот не случилось, — что Миша почувствовал вдруг предательское щипание в носу. На острове Ифалук есть порядка тридцати эмоций, которых не знают обычные люди: например, фаго, смесь нежности и жалости, или кхер — радость, смешанная с яростью; и вот специфические, нигде больше не бывающие эмоции есть, наверное, везде, — скажем, горькая американская радость, описанная у Дос Пассоса и всех остальных, проистекающая от того, что карьеру ты сделал, а душу потерял. А российская весна, бледная, слабая, после ледяной бесчеловечности зимы, обещавшей всем полное расчеловечивание, была ужасным, если вдуматься, сочетанием рабской радости, что опять выжили, и слезливого разочарования от того, что опять ничего не получилось. Ведь даже война была бы выходом из тупика, а теперь — обрушился опять сладкий, родной тупик. Вот все и вернулись на круги, и солнце грело, и Валя мило щурилась, и только далеко, на окраине зрения, бессмысленно убивали друг друга ненужные итальянцы и греки.
Сумбурный предвоенный роман с несколькими обрывающимися сюжетными линиями. Вот хорошо пишет Дмитрий Львович - но такую порой ахинею, что даже не знаю. И ведь кажется, прекрасно бы у него получилось стилизовать свое произведение под аутентичное - но нет. Мало того, что параллели с современностью выпирают так навязчиво, что чувствуется - ради них все и писалось. Но лексика современная! Вот это раздражало сильно. Хотя шок от опознания героев второй части искупил многое.
Иэн Макьюэн "В скорлупе"
Современный Гамлет еще не родился, а его мать и дядя уже замыслили убийство отца. Аллегория довольно прозрачна - ты беспомощен перед лицом надвигающейся катастрофы, и бесконечный монолог - лишь способ не сойти с ума.
Энди Вейр "Артемида"
Марсианские приключения в свое время вышли весьма захватывающими, но вот с Луной, как мне кажется, не сложилось. Возможно, дело в мерисьюшности героини, да и в общей неправдоподобности сюжета тоже. Еще не дочитала, но как-то и не очень интересно. Написано откровенно слабо. Разве что детишкам, в качестве научно-популярного пособия.
