![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Ян Потоцкий «Рукопись, найденная в Сарагосе»
Альфонс садится на коня;
Ему хозяин держит стремя.
«Сеньор, послушайтесь меня:
Пускаться в путь теперь не время,
В горах опасно, ночь близка,
Другая вента далека.
Останьтесь здесь: готов вам ужин;
В камине разложён огонь;
Постеля есть – покой вам нужен,
А к стойлу тянется ваш конь».
«Мне путешествие привычно
И днём и ночью – был бы путь, –
Тот отвечает. – Неприлично
Бояться мне чего-нибудь.
Я дворянин, – ни чёрт, ни воры
Не могут удержать меня,
Когда спешу на службу я».
Александр Сергеевич написал эти строки под впечатлением от романа поляка Яна Потоцкого.
В прологе безымянный французский офицер становится случайным обладателем старинной рукописи, повествующей об удивительных приключениях Альфонса ван Вордена, направлявшегося в Мадрид, к месту службы, и выбравшего короткую, но опасную дорогу.
Приключения начинаются с того момента, когда отважный юноша теряет своих спутников и останавливается на ночь в трактире, пользующемся у местных жителей дурной репутацией.
Став свидетелем странных, сверхъестественных событий, Альфонс волей судьбы присоединяется к цыганскому табору, и, путешествуя с цыганами, выслушивает рассказы своих новых знакомых.
«Рукопись, найденную в Сарагосе», часто сравнивают с «Тысячью и одной ночь» или «Декамероном», но, думаю, по степени закрученности сюжета, по количеству вложенных одна в другую историй, сравниться с этой книгой не может ни одна другая.
… Эта история пугает меня. Все рассказы цыгана начинаются просто, и слушателю кажется, что скоро конец; но не тут-то было: одна история родит другую, из той вытекает третья, наподобие остатков частного, которые в некоторых случаях можно делить до бесконечности. Но для суммирования разного рода прогрессий существуют определенные способы, а тут в качестве суммы всего, что нам рассказывает цыган, я могу вывести только непостижимую путаницу.
– И, несмотря на это, сеньор, – возразила Ревекка, – ты слушаешь его с великим удовольствием.
Не раз, по примеру одного из персонажей, мне хотелось расчертить таблицу с ячейками, чтобы легче было следить, рассказ какой степени я сейчас читаю. Как будто для того, чтобы окончательно дезориентировать читателя, герои поведанных кем-то историй являлись на страницы произведения лично, чтобы пролить свет на свою дальнейшую жизнь. Повествование становилось все напряженней, рассказчики чередовались в каком-то хитроумном порядке, но, с определенного момента, вся эта пестрая мозаика, весь этот калейдоскоп лиц и происшествий стал казаться все более упорядоченным, подчиняющимся строгим законам.
Примерно на середине, прочитав о судьбе автора, я испугалась, что книга не закончена. Но опасения оказались беспочвенными, в финале события приходят к подобающему завершению, а терпеливого читателя ждут надлежащие объяснения.
И дон Альфонс коню дал шпоры,
И едет рысью. Перед ним
Одна идёт дорога в горы
Ущельем тесным и глухим.
Вот выезжает он в долину;
Какую ж видит он картину?
Кругом пустыня, дичь и голь…
А в стороне торчит глаголь,
И на глаголе том два тела
Висят. Закаркав, отлетела
Ватага чёрная ворон,
Лишь только к ним подъехал он.
То были трупы двух гитанов,
Двух славных братьев-атаманов,
Давно повешенных и там
Оставленных в пример ворам.
Дождями небо их мочило,
А солнце знойное сушило,
Пустынный ветер их качал,
Клевать их ворон прилетал.
И шла молва в простом народе,
Что, обрываясь по ночам,
Они до утра на свободе
Гуляли, мстя своим врагам.
Альфонсов конь всхрапел и боком
Прошёл их мимо, и потом
Понёсся резво, лёгким скоком,
С своим бесстрашным седоком.
В 1965 году режиссером Войцехом Хасом снят одноименный фильм со Збигневом Цибульским в главной роли.
Ему хозяин держит стремя.
«Сеньор, послушайтесь меня:
Пускаться в путь теперь не время,
В горах опасно, ночь близка,
Другая вента далека.
Останьтесь здесь: готов вам ужин;
В камине разложён огонь;
Постеля есть – покой вам нужен,
А к стойлу тянется ваш конь».
«Мне путешествие привычно
И днём и ночью – был бы путь, –
Тот отвечает. – Неприлично
Бояться мне чего-нибудь.
Я дворянин, – ни чёрт, ни воры
Не могут удержать меня,
Когда спешу на службу я».
Александр Сергеевич написал эти строки под впечатлением от романа поляка Яна Потоцкого.
В прологе безымянный французский офицер становится случайным обладателем старинной рукописи, повествующей об удивительных приключениях Альфонса ван Вордена, направлявшегося в Мадрид, к месту службы, и выбравшего короткую, но опасную дорогу.
Приключения начинаются с того момента, когда отважный юноша теряет своих спутников и останавливается на ночь в трактире, пользующемся у местных жителей дурной репутацией.
Став свидетелем странных, сверхъестественных событий, Альфонс волей судьбы присоединяется к цыганскому табору, и, путешествуя с цыганами, выслушивает рассказы своих новых знакомых.
«Рукопись, найденную в Сарагосе», часто сравнивают с «Тысячью и одной ночь» или «Декамероном», но, думаю, по степени закрученности сюжета, по количеству вложенных одна в другую историй, сравниться с этой книгой не может ни одна другая.
… Эта история пугает меня. Все рассказы цыгана начинаются просто, и слушателю кажется, что скоро конец; но не тут-то было: одна история родит другую, из той вытекает третья, наподобие остатков частного, которые в некоторых случаях можно делить до бесконечности. Но для суммирования разного рода прогрессий существуют определенные способы, а тут в качестве суммы всего, что нам рассказывает цыган, я могу вывести только непостижимую путаницу.
– И, несмотря на это, сеньор, – возразила Ревекка, – ты слушаешь его с великим удовольствием.
Не раз, по примеру одного из персонажей, мне хотелось расчертить таблицу с ячейками, чтобы легче было следить, рассказ какой степени я сейчас читаю. Как будто для того, чтобы окончательно дезориентировать читателя, герои поведанных кем-то историй являлись на страницы произведения лично, чтобы пролить свет на свою дальнейшую жизнь. Повествование становилось все напряженней, рассказчики чередовались в каком-то хитроумном порядке, но, с определенного момента, вся эта пестрая мозаика, весь этот калейдоскоп лиц и происшествий стал казаться все более упорядоченным, подчиняющимся строгим законам.
Примерно на середине, прочитав о судьбе автора, я испугалась, что книга не закончена. Но опасения оказались беспочвенными, в финале события приходят к подобающему завершению, а терпеливого читателя ждут надлежащие объяснения.
И дон Альфонс коню дал шпоры,
И едет рысью. Перед ним
Одна идёт дорога в горы
Ущельем тесным и глухим.
Вот выезжает он в долину;
Какую ж видит он картину?
Кругом пустыня, дичь и голь…
А в стороне торчит глаголь,
И на глаголе том два тела
Висят. Закаркав, отлетела
Ватага чёрная ворон,
Лишь только к ним подъехал он.
То были трупы двух гитанов,
Двух славных братьев-атаманов,
Давно повешенных и там
Оставленных в пример ворам.
Дождями небо их мочило,
А солнце знойное сушило,
Пустынный ветер их качал,
Клевать их ворон прилетал.
И шла молва в простом народе,
Что, обрываясь по ночам,
Они до утра на свободе
Гуляли, мстя своим врагам.
Альфонсов конь всхрапел и боком
Прошёл их мимо, и потом
Понёсся резво, лёгким скоком,
С своим бесстрашным седоком.
В 1965 году режиссером Войцехом Хасом снят одноименный фильм со Збигневом Цибульским в главной роли.